Неточные совпадения
Тогда Циммер взмахнул смычком — и та же мелодия
грянула по нервам толпы, но на этот раз полным, торжествующим хором. От волнения, движения
облаков и волн, блеска воды и дали девушка почти не могла уже различать, что движется: она, корабль или лодка — все двигалось, кружилось и опадало.
Ну выкинул ты штуку!
Три года не писал двух слов!
И
грянул вдруг как с
облаков.
Солнце, освещая пыль в воздухе, окрашивало его в розоватый цвет, на розоватом зеркале озера явились две
гряды перистых
облаков, распростертых в небе, точно гигантские крылья невидимой птицы, и, вплывая в отражения этих
облаков, лебеди становились почти невидимы.
— Ну, зато, Олеша, на привале, на отдыхе, летним вечером в Жигулях, где-нибудь, под зеленой горой, поразложим, бывалоче, костры — кашицу варить, да как заведет горевой бурлак сердечную песню, да как вступится,
грянет вся артель, — аж мороз по коже дернет, и будто Волга вся быстрей пойдет, — так бы, чай, конем и встала на дыбы, до самых
облаков!
Осенью озеро ничего красивого не представляло. Почерневшая холодная вода била пенившеюся волной в песчаный берег с жалобным стоном, дул сильный ветер; низкие серые
облака сползали непрерывною
грядой с Рябиновых гор. По берегу ходили белые чайки. Когда экипаж подъезжал ближе, они поднимались с жалобным криком и уносились кверху. Вдали от берега сторожились утки целыми стаями. В осенний перелет озеро Черчеж было любимым становищем для уток и гусей, — они здесь отдыхали, кормились и летели дальше.
Небо было чисто, и только на западе, над кривой линией гор, ярко блистала
гряда пушистых
облаков, точно свод небесный был обложен волнами белоснежного дорогого меха.
Точно небо с землею переслалось огнями;
грянул трескучий удар, как от массы брошенных с кровли железных полос, и из родника вверх целым фонтаном взвилось
облако брызг.
Поезд продолжал боязливо ползти над бездной, мост все напрягался и вздрагивал, туман клубился, как дым огромного пожара, и, подымаясь к небу, сливался там с
грядой дальних
облаков.
По голубому небу торопливо бежали
гряды белоснежных
облаков; где-то заливались безыменные лесные птички.
Дождь перестал, по небу мутной
грядой ползли низкие
облака, в двух шагах трудно было что-нибудь отличить; под ногами булькала вода.
Там, на высоте шестисот метров, накрыт
облаком заброшенный маленький монастырь [Санта Мария ди Четрелла.] и — кладбище, тоже маленькое, могилы на нем подобны цветочным
грядам, их немного, и в них, под цветами, — все монахи этого монастыря. Иногда его серые стены выглядывают из
облака, точно прислушиваясь к тому, что творится внизу.
Только что погасли звезды, но еще блестит белая Венера, одиноко утопая в холодной высоте мутного неба, над прозрачною
грядою перистых
облаков;
облака чуть окрашены в розоватые краски и тихо сгорают в огне первого луча, а на спокойном лоне моря их отражения, точно перламутр, всплывший из синей глубины вод.
Вечерняя заря догорала, окрашивая
гряды белых
облаков розовым золотом; стрелки елей и пихт купались в золотой пыли; где-то в густой осоке звонко скрипел коростель; со стороны прииска наносило запахом гари и нестройным гулом разнородных звуков.
Уже с полудня парило и в отдалении всё погрохатывало; но вот широкая туча, давно лежавшая свинцовой пеленой на самой черте небосклона, стала расти и показываться из-за вершин деревьев, явственнее начал вздрагивать душный воздух, всё сильнее и сильнее потрясаемый приближавшимся громом; ветер поднялся, прошумел порывисто в листьях, замолк, опять зашумел продолжительно, загудел; угрюмый сумрак побежал над землею, быстро сгоняя последний отблеск зари; сплошные
облака, как бы сорвавшись, поплыли вдруг, понеслись по небу; дождик закапал, молния вспыхнула красным огнем, и гром
грянул тяжко и сердито.
Вот, господь сидит на
облаке своем и
грядет на Египет! И потрясутся от лица его все идолы египетские, и сердце Египта растает в нем! И истощатся воды в море, и оскудеют реки, и водостоки египетские оскудеют и высохнут! Камыш и тростник завянут, и поля по берегам реки не принесут плодов, и все развеется и все исчезнет!
И тихо и светло — до сумерек далеко;
Как в дымке голубой и небо и вода, —
Лишь
облаков густых с заката до востока
Лениво тянется лиловая
гряда.
Редеет
облаков летучая
гряда.
Христос же, «грядущий на
облаках небесных с силою и славою многою» [Мф. 24:30.], судья и воскреситель, есть, скорее, угроза, нежелательный deus ex machina [Бог из машины (лат.) — в древнегреч. театре «механический Бог», чье появление на сцене приводило к неожиданной развязке драмы.], нежели Тот, кому вопиет «Дух и Невеста»: ей,
гряди!
Тучи — низкие, причудливо-лохматые — горели по всему небу яркими красками. Над головою тянулось большое, расплывающееся по краям,
облако ярко-красного цвета, далеко на востоке нежно розовели круглые облачка, а их перерезывала черно-лиловая
гряда туч.
Облако над головою все краснело, как будто наливалось кроваво-красным светом. Небо, покрытое странными, клубящимися тучами, выглядело необычно и грозно.
Между тем все с нетерпением посматривали то на озеро, то на крепостные стены. Вдруг гром пушечного выстрела потряс все сердца, гул прокатился по окрестным горам и густое
облако взвилось над одной из крепостных башен. За ним
грянул другой, третий выстрел. Народ бросился к крепостному валу.
Певец
Но светлых
облаков грядаУж утро возвещает;
Уже восточная звезда
Над хо́лмами играет;
Редеет сумрак; сквозь туман
Прогля́нули равнины,
И дальний лес, и тихий стан,
И спящие дружины.
О други, скоро!.. день
грядёт…
Недвижны рати бурны…
Но… Рок уж жребии берёт
Из та́инственной урны.